Творческий вечер Евгении Кудриной

На границе

Эту границу охраняют колдуньи, женщины с пленительной, но мрачноватой тайной, скрытой в каждом из трёх глаз; менее всего они похожи на доблестных пограничников — и вот, надо же, поставлены на страже и обитают на нейтральной полосе, проведённой между нашим бестолковым миром и прозрачной тундрой бессмертия, где космический лёд сохраняет тени забытых предков и куда в своё время сослали вышедших из строя духов среднего мира. Творчество Евгении Кудриной сегодня актуально как никогда. Но специалисты прошлых времён — от шамана до Гофмана — умели лучше описывать явления, воплощённые в идолах и в куклах. Им место на урочище и в капище, хотя они и равнодушны к месту пребывания: пространство, в котором они существуют, заложено в них в свёрнутом виде.

А пройти мимо нельзя — молча они повелевают остановиться и поворачивают людей лицом к себе.

Они — деревянные.

Они были само дерево, но какое-то уж очень древнее, постарше Древа Познания Добра и Зла.

Вне сомнений, деревянный этот народец восходил ко временам, когда дерево чтили как прародителя, с полным пониманием его величия, но по-свойски — всё-таки родня. Здесь властвовала первобытность в очищенном смысле: «первые были». И потому напрасно под руками вертится слово «монументальность», оно совершенно неуместно рядом с первозданностью, ставшей стилем, когда о монументах не было и речи. Между тем, это странные идолы, поскольку они изо всех сил стремятся освоить чувства людей и вообще их явно занимают такие существа, как люди. Краткие человеческие скорби, отражаясь в их диких ликах, обретают свойства вечности, а складка печати между узких бровей попала в трещину самой древесины. Раскрашенные, одетые в платья и даже обутые в тапочки, они порой выдают себя за кукол, знакомых с гребёнкой и губной помадой. В этом был бы некий курьёз, когда б они не сохраняли в любом обличье истовую напряжённую серьёзность. И приобщаясь к цивилизации, они ни на миг не расстаются со своей глубинной мощью — она не позволяет менять позу, искать ракурс или движение неповоротливому корпусу. Силы, скрытые внутри деревянного тела, охраняются самой формой. Они производят впечатление созданий, оживающих в ночи. Вряд ли они, подобно Щелкунчику, станут бегать по полкам шкафа, едва пробьёт полночь, наверное, они и ночью останутся верны своей столь значимой неподвижности и не растратят в пространство свою сокровенную тайну. Лик их может принять простоватое выражение или сходство со средневековым аскетом, а то и с деревенской русалкой, но всё равно в них замкнута их собственная крупномасштабная тайна, доступная лишь Евгении Кудриной и надёжно скрытая от нас. Именно это мучительно прельщает в идолах, я называю их так, потому что не знаю, как сказать иначе.

Время сейчас выпало такое, когда художнику открывается разное, а чаще всего какие-то глубины, колодцы и корни. Только оказалось — мирозданье устроено иначе, чем мы предполагали, и, заглянув в колодец, скульптор найдёт там в глубине небесного ангела с отчаянным голубым глазом и крыльями, скованными и обречённо погасшими. И уж бесспорно доказывает её причастность к семейству мировых деревьев, воспетых в мифах и обучивших человека мудрой науке мифотворчества. Во всём, что делает Евгения, не вижу влияний или веяний времени. Думаю, так она работала бы всегда; её деревянные создания не болтливы, но достаточно говорят о ней самой. Они свидетельствуют о натуре сильной, о напряжённой душе, о врождённом Знании о предметах, которым нельзя обучиться. Их либо знаешь, либо нет.

Ирина Уварова Искусствовед, кандидат искусствоведческих наук, старший научный сотрудник Института Искусствознания, главный редактор журнала «КУКАРТ».