Страницы из жизни пятен. Арон Зинштейн
— Когда мы пьём лимонад, это для вкуса. Нюхаем — для носа. Смотрим на его красивый цвет — для глаз. Кто обижен?
— Ухо! — догадался Тиберий.
— Вот мы и чокаемся, чтобы ухо не обижалось.
— Ха-ха! Вот здорово! Ну, объяснил! — с восторгом сказал Тиберий и, сияя, потрогал своё ухо, как бы проверяя, не обижается ли оно. Но ухо явно не обижалось. Оно покраснело, как девушка, смущённая собственным счастьем.
Юрий Коваль «Пять похищенных монахов»
«Открытый клуб» начинает сезон летних выставок с радостных и энергичных произведений художника Арона Зинштейна — российского графика, оформившего как иллюстратор немалое количество изданий, известного живописца, автора картин, представленных как в России, так и за рубежом. В галерее будут представлены работы Зинштейна, охватывающие период от 1980-х годов до 2010-х.
Стиль Арона Зинштейна исследователи и сам художник определяют словом «экспрессионизм»; ценители искусства называют его не иначе как «русский Анри Матисс». В отличие от европейского экспрессионизма начала XX века, в работах Зинштейна нет трагического начала, в них есть движение и радостное удивление миром, на которое в полной мере способен только творец или ребёнок. Сам художник собирает детское творчество, очень его ценит и вдохновляется им; в работах Зинштейна ясно прослеживаются черты наивного искусства.
Арон Зинштейн избежал столкновения с официальным советским искусством и обошёл стороной нонконформизм. Его произведения просты с точки зрения сюжета: это сценки из жизни, как она есть. «Трое в бане», «Эскалатор», «Грустная дама», «Красный трамвай» из тривиальных сюжетов превращаются в поэтические высказывания. Забавные и трогательные персонажи, сидящие на банной скамье, превращаются в римских сенаторов, облачённых в тоги.
Арон Зинштейн всегда ставит на первое место эстетическое впечатление: «Для меня искусство — это когда человек приходит на выставку, видит живопись и… останавливается. Искусство должно останавливать, человек должен испытать эстетическое переживание, унести с собой нечто». В своих работах он последовательно добивается именно этого эффекта. Его искусство останавливает своей бьющей через край живительной энергией, солнечным колоритом и ощущением большой любви ко всему сущему.
Страницы из жизни пятен
В XXI веке стало общим местом то, что лет сто назад было потрясающим открытием: кто-то впервые заметил, что на работах художников начиная с эпохи Возрождения главенствует цветовое пятно. Достаточно мысленно снять контуры с изображений Эль Греко — или расфокусировать зрение — и доминирование пятна станет очевидным в самом буквальном смысле, т. е. видимым простым глазом.
Что есть рисунок, контур? То именно, что и придаёт композиции жизнеподобие: его мы называем реализмом, редко понимая, насколько условно такое наименование. Что реализм на самом деле — одно из самых парадоксальных явлений в искусстве, тоже открыли в XX веке: как ни старайся, картина пишется на плоской основе, она двухмерна, всё остальное — только мастерство художника, его умение манипулировать зрительским восприятием.
Конечно, без понимания самодовлеющей сущности цветового пятна не получилось бы абстрактной живописи. Но на этом пути, как мы знаем, возможны спекуляции, и они осуществляются повсеместно; хочется, однако, вести речь о настоящем, о том, что живёт само по себе, без навязчивых попыток стать узнаваемым с точки зрения обыденной реальности.
К мастерам, прибегающим к указанной эстетике и вполне освоившим её, относится Арон Иосифович Зинштейн. Сам себя он называет наивным художником, имея в виду, что не концептуализирует ни натуру, ни собственную работу. Важнее для него передать то, что С. М. Даниэль назвал «экспрессивным знаменателем мотива», — потенциал движения, взаимодействия элементов композиции с тем, что показано на картинной плоскости, и с тем, чего на ней нет, но что подразумевается, поскольку все мы, в конце концов, примерно одинаково выстраиваем картину мира. Фигуры у Зинштейна узнаваемы, но не жизнеподобны; человеческая пластика считывается при отсутствии буквального воспроизведения человеческого тела: так на листе «Белые ночи» второй слева явственно отклонился назад. Но у него нет тела! Есть только несколько пятен, лепящих его… фигуру? Да нет: фактуру. Исключительно живописную.
Интересно, что Зинштейн и белый заставляет быть цветом: этот ход задействован и в его пейзажах, и в жанровых сценах, опять-таки опознаваемых, однако решённых чисто живописно. Темой его произведений становится не то, что происходит где-то и с кем-то (любой повод здесь ничтожен, особенно в жанре), но цветовое событие, то, что случается только на листе и нигде больше. Можно прибегнуть к аналогии Н. Н. Волкова, рассматривавшего подобное взаимодействие как аналогию музыкальной композиции.
Но мелодия воспроизводима по желанию, а каждый лист Зинштейна — единичный случай, возможный лишь потому, что так легла краска.
Вера Калмыкова
По свойствам темперамента, по характеру восприятия мира и художественно-эстетическим предпочтениям Зинштейн — чистый живописец. Не отказываясь от фигуративности, он мало занят предметом как таковым. Он зрительно схватывает и стремительно фиксирует то, что можно было бы назвать экспрессивным знаменателем мотива.
В сущности, предметный мир на его холстах всякий раз слагается заново, избавляясь от множества подробностей, но тем самым выигрывая в целом, будь то лицо, фигура, пейзаж или бытовая сценка. Изобразительную поверхность он охватывает, идя от пятна, бороздит холст широкими трассами, сталкивает плоскости контрастных цветов.
Сергей Даниэль
У многих любителей искусства его свободное, на первый взгляд бесшабашное творчество вызывает восхищённое потрясение. <…> Гуашь помогает раскрыть главную композиционную составляющую в творчестве Зинштейна — жест. Можно сказать, что эта техника наконец нашла в лице Арона Зинштейна своего мастера. Они вдвоём — краска и художник — творят чудеса взаимопонимания и передают с величайшей точностью самые тонкие переживания от увиденного. Сразу не поймёшь, что больше нравится автору: природа, города, дети, их мамы, мужчины и женщины, газовые плитки, игроки в футбол и бильярд, или же краска, готовая всё это изобразить. В итоге возникает такое впечатление, будто краска сама выбирает, что ей рисовать, настолько естественно она откликается на увиденный Ароном объект.
Арону Зинштейну дороги непредсказуемые поступки отпущенной на свободу кисти. Его завораживает превращение мазка в фигуру, пятна в лицо, цвета в форму, плоскости в пространство, неживого в живое. Наконец, живописи в жизнь, а жизни в живопись. Мир для него — избыток, вихрь красок и линий, людей и предметов, жестов и движений, чувств и переживаний. Творчество петербургского мастера захватывает и волнует, побуждая более остро воспринимать мир, смелее чувствовать, жить ярче и праздничней.
Информагентство «Росбалт» о выставке А. Зинштейна «Цветная река жизни»
Такое ощущение, что у Зинштейна есть <…> идея фикс — попробовать уловить, записать все возможные ситуации, которые происходят с людьми в городе, на природе, с самой природой. Такая совершенно неутомимая энергия творческая, которая ему свойственна на протяжении всей жизни, которая только усилилась. Ему всегда хотелось вместить в свои работы очень много всего и закрепить свой темперамент, в котором не было никаких ограничений. <…>
Ирина Карасик
Все его картины — это вот такой ансамбль клякс! Такая гармония этих клякс! Они так воспринимаются: человек-клякса, дерево, цветок — клякса. В этом есть какое-то ощущение небрежности, непредсказуемости, неопределённости и естественности поэтому. В этом соотношении гармонии и клякс — поток жизни.
Изабелла Белят
Подробности
- Открытие: 10 июня 2021 г. в 16:00
- Дни работы: 11 июня — 22 июня 2021 г.
- Выходной: Cреда