Обложки журнала «Костёр» 1956—1991 годов. «Открытому клубу» 10 лет!

«Открытый клуб» отмечает своё десятилетие выставкой одной уникальной коллекции: публике будет представлена обширная панорама обложек и иллюстраций, созданных для журнала «Костёр» с 1956 по 1991 год. Ежемесячный литературно-художественный журнал «Костёр» для школьников младшего и среднего возраста был основан летом 1936 года в Ленинграде. Его первым редактором стал Самуил Маршак. Этот факт позволяет рассматривать журнал не только как самостоятельный феномен и ещё один памятник соцреализма, но и как своего рода преемника журналов «Чиж» и «Ёж». На страницах детских журналов печатались значимые писатели и поэты своего времени, а иллюстрации создавали замечательные художники и мастера книжного дела. Большой временной отрезок позволяет проследить как за трансформацией отдельных авторов (многие художники работали для «Костра» десятилетиями), так и за изменениями жизни страны в целом; каждая эпоха имела своё лицо, свои насущные и актуальные сюжеты. В экспозиции будут представлены работы Алексея Пахомова, Владимира Конашевича, Константина Рудакова, Александры Якобсон, Валентина Курдова, Владимира Гальбы, Михаила Беломлинского, Леонида Каминского, Георгия Ковенчука, Светозара Острова, Виктора Травина, Ивана Харкевича-Храповицкого и многих-многих других. Одни художники хорошо известны московскому зрителю, а иные станут открытием — выставка знакомит с мощным пластом петербургских мастеров графики и иллюстрации.

Советские детские журналы сейчас возвращаются: их оцифровывают и выкладывают в сеть, издают большие тома «подшивок». Выпущены архивы «Мурзилки», «Ежа», даже менее известного «Сверчка». Стоит ли ожидать подобного энтузиазма по отношению к «Костру» или «Пионеру»? Что касается оцифровки, то в интернете уже давно существуют отличные коллекции. Что же до переиздания, едва ли мы дождёмся этого скоро. Дело в специфике журналов, из-за которой они могут восприниматься как гораздо более (если вообще возможна градация) «советские», вплоть до безнадёжности. Такое мнение не вполне справедливо, поговорим об этом подробнее. «Ёж», «Чиж» и «Мурзилка», а позднее и «Весёлые картинки», были рассчитаны на более младший возраст, были куда более игровыми, в меньшей степени затронуты идеологией. Поэтому рассматривать их страницы будут даже те, кто интересуется эпохой поверхностно: любители яркого и занятного, те, кто считает эти журналы, в особенности первые два, своеобразной фрондой, вольницей художников и писателей. «Костёр» и «Пионер» ориентировались на возраст постарше. Были своего рода «толстыми» детскими журналами: тут значительное место занимал текст, публиковались повести, нередко с продолжением. Усиление так называемого соцреализма заметно изменило «Чижа», но «Костру» и «Пионеру» соцреализм не просто пришёлся впору — они словно были созданы для него. И, конечно, давление идеологии здесь ощущалось сильнее. Случай «Костра» отягощён и тем, что он как будто заместил «Чижа», ведь это журнал ленинградский. Но первым его редактором был Самуил Маршак, так что кроме замещения была и преемственность. «Костёр» перенял дробление номеров на разделы, секции, существовавшее во всей периодике, где трудился Маршак, включая «Воробья» и «Нового Робинзона». И спустя годы в «Костре» печатались заметки «Клуба Жака Паганеля», а герой Костя Тёркин играл приблизительно ту же роль, что и Умная Маша в «Чиже». Феномен советской детской литературы в целом сложнее, чем кажется на первый взгляд. Нельзя даже сказать, что «Ёж» с «Чижом» ей противостояли — они были её частью, правда, в какой-то момент осуждённой. И пресловутый соцреализм не возник в одночасье, он скорее назревал, проявлялся от номера к номеру. Для «Чижа» усиление такой линии означало угасание журнала, «Костёр» же загорелся и горел ровным пламенем. Значит ли это, что он был только лишь продуктом советской цензуры? Да, он появился в новых условиях, куда более мрачных. И всё же нельзя сказать, что его сущность умещается в подзаголовке «Ежемесячный журнал ЦК ВЛКСМ». Он интереснее, а временами и свободнее. Например, здесь печатались «Два капитана». Сама эта книга в некоторой степени соприродна «Костру»: советский романтизм, при этом более чем достойный, дающий надежду. Переклички же с более ранними (и, вероятно, творчески более раскрепощёнными) временами заметны не только в некоторых текстах или в структуре журнала, но и в работах художников. Например, в сороковые здесь рисуют Владимир Конашевич, Константин Рудаков, Александра Якобсон, Валентин Курдов. Это художники «старые»: первые два сформировались под воздействием «Мира искусства», третья училась у Петрова-Водкина, четвёртый же был воспитанником редакции Лебедева. К старым временам в «Костре» возвращались и позже. В восьмидесятые журнал, например, выходил с обложкой Алексея Пахомова, тоже воспитанника Лебедева; могли напечатать материалы из того же «Ежа» за авторством Макара Свирепого. Не просто почтение к прошлому, но обозначение особой линии детской литературы, ленинградской. Ещё и обозначение альтернативы московскому «Пионеру», пусть и негласное. Сегодня следы этой конкуренции может разглядеть только очень внимательный взгляд. Но если дать себе такую задачу, обнаружишь: «Костёр» менее идеологичен, в текстах и рисунках заметна особая интонация. Имена художников, вероятно, были менее известны в рамках Союза или в сегодняшней России, но качество их работ более чем высокое. Перед нами самостоятельная, продуктивная школа со своим стилем. Конечно, Чижиков или Коваль выигрывали в популярности, но не в мастерстве. Какие признаки этого стиля? Он не менее лиричен, но более сдержан. Он удивительно разнообразен: есть и карикатуры, и строгие, почти что станковые работы. На обложке могла появиться и вполне «взрослая» гравюра «Фидель Кастро в кабинете Ленина» (№ 1 за 1965 год). В сущности, перед нами даже не стиль, а стили. Объединяет это многообразие (вернёмся к «Двум капитанам») романтика, часто совсем не громкая, почти интимная. Это вообще ленинградское качество — сдержанность и одновременная доверительность интонации. Чтение, рассматривание «Костра» даёт совсем особенный опыт: наблюдение за жизнью ленинградской культуры для детей. Может возникнуть чувство, что во второй половине прошлого века эта культура в городе утихла и потускнела, ведь славные времена «Детгиза» остались позади, а Москва подавляла количеством сделанного: основные мощности были в ней. Количеством, но не качеством. В разные годы в «Костре» печатались Сергей Вольф, Виктор Голявкин, Радий Погодин, Валерий Попов, Евгений Рейн. Может быть, имена менее громкие по сравнению с Крапивиным и Ковалем (за исключением Рейна, которого, правда, мало кто знает как детского автора), но дело не в громкости. Это очень разные и важные мастера, достойные самой широкой известности. Назовём и художников — некоторые из них были долгожителями, печатались в журнале десятилетиями. Владимир Гальба, Михаил Беломлинский, Леонид Каминский, Георгий Ковенчук, Светозар Остров, Коринна Претро, Алексей Рейпольский, Виктор Травин, Иван Харкевич. Именно их работы представлены в настоящей коллекции, и даже если ориентироваться только на популярность, имена некоторых известны и сейчас. Скажем, Беломлинского многие отлично помнят как иллюстратора «Хоббита». Вернёмся к началу. Теперь журналы выложены в сеть, но, скорее всего, их рассматривают не очень активно, мешает ореол «советского». Между тем как раз советская школа иллюстрации обладала важнейшим качеством: она была очень разнообразной. Благодаря или вопреки обстоятельствам такое разнообразие существовало — можно спорить, но сегодня, при нарочитой «свободе», иллюстраторы оказываются куда более схожими. Такие выставки, как эта, делают что-то очень важное — разрушают стереотипы.  Здесь представлены обложки «Костра» за несколько десятилетий и некоторые иллюстрации к текстам. Каждое десятилетие — новое лицо журнала, и мы увидим, как менялись стили, как на смену строгим сороковым пришли обложки более тёплые и жизнерадостные. Удивительно, но даже «застой» выглядит ярким, ведь мы имеем дело не с потёртыми изданиями, а с оригиналами, и некоторые из них почти сверкают. И пусть перед нами не архив в виде большого тома, разглядеть ушедшее время по-новому это ничуть не мешает.   Кирилл Захаров

Размышления у закрытого подъезда. Вера Калмыкова   Бывают на свете люди, благодаря которым происходит замечательное… С 1970 года в ленинградском журнале «Костёр» работал писатель Олег Петрович Орлов. Как редактор, он прекрасно понимал специфику издания для детей: увлекательный текст плюс выразительная картинка. Недаром стоял у истоков советского комикса. Тогда этот жанр совсем не был мейнстримом, считался буржуазным пережитком. Если что подобное и появлялось, то выходило с подзаголовком «Альбом для раскрашивания». Все советские издания «от двух до шестнадцати», и «Костёр» не исключение, были иллюстрированными. И почти везде действовало негласное правило: принятые и взятые в работу авторские художественные оригиналы… как бы это сказать… не так уж и важны. Отдавать их художнику не так чтобы необходимо. Да и авторы не стремились забирать из редакций использованные картинки. Напечатали, гонорар получен — чего ещё? Олег Орлов понимал ценность подлинников и по мере возможности их сохранял. Что-то вынимал из мусорной корзины. Что-то оставлял у себя с позволения художника. После смерти Орлова выяснилось, что он собрал уникальный корпус оригиналов, включающий произведения ведущих мастеров 1960—1980-х годов: М. С. Беломлинского, Г. В. Ковенчука, Н. А. Носкович, Л. Ф. Овсянникова, Р. Б. Попова, Г. Б. Праксейна, В. А. Топкова, И. И. Харкевича-Храповицкого, Ю. М. Шабанова и многих, очень многих других. Однако «Костёр» — журнал питерский. Так уж сложилось — не с «Костра» началось, дела давние, петровские, — что далеко не всё происходившее в Ленинграде становилось востребовано и даже известно в Москве. Потому и до сих пор москвичи питерских «костровцев», как правило, не знают… Выставка в «Открытом клубе» призвана эту ситуацию хотя бы немного изменить. Для справки: «Костёр» — это место первой публикации Иосифа Бродского. Здесь печатали Василия Аксёнова, Виктора Голявкина, Юрия Коваля, Сергея Довлатова. Как говорится, «и др.» — притом в данном случае «др.» будет длинным и звучным. Это не считая Маршака или Чуковского — речь всё же о второй половине XX века. С момента основания журнала костровцы изо всех сил стремились сделать его лучшим, невзирая на невысокую в то время полиграфию и далеко не всегда соответствовавшее уровню оригиналов издательское качество. Редакторы привлекали самых интересных авторов. Конечно, советские дети получали не одни шедевры. Но в «Костре» было исчезающе мало плохого. Главные художники — Александр Николаевич Аземша, Михаил Самуилович Беломлинский, Юрий Полиенович Мезерницкий, Валерий Ильич Цикота — ставили художникам чрезвычайно высокую профессиональную планку. Почти любой художник, работавший в советское время в книжной иллюстрации, рисовал прекрасно и придумывал с большой фантазией. Но и считавшиеся тогда «проходными» работы сегодня воспринимаются как перл создания. Бесконечный Ленин в кепке на броневике или без кепки на стогу сена тогда до такой степени мозолил глаза, что о том, как он нарисован, не задумывался никто. А зря, как сейчас понимаешь. Угадать высокий уровень оригинала невзирая на качество печати удавалось без труда: кого до 1917 года останавливала чёрно-белая Мадонна Рафаэля?.. Дела давно минувших дней… …Нынче подъезд закрыт. Этот вход в жизнь, не парадный, но и не совсем чёрный — детскую литературу как средство самореализации и заработка, раз нельзя публиковать вещи для взрослых — придумал для писателей и художников Чуковский. Благодаря ему в 1930-е годы и позже физически уцелели многие люди и появился новый графический жанр — иллюстрация для детей. Замечательно, что советской власти больше нет и что она вряд ли возродится. Но именно она и только она — от противного — породила феномен советской детской иллюстрации, аналогов которому не было, нет и, видимо, уже не будет. Может быть, правее всех те, кто считает: для творчества необходимо сопротивляться, бороться, преодолевать, а эпохи сытости и хотя бы относительного материального благополучия в этом плане губительны. Стоит задуматься… Нет, конечно, не идеализируя: в советское время поход в книжный магазин лишь по великому случаю увенчивался приобретением красивой книги, в которой форма и содержание были бы, что называется, на века. Лучшие издания надо было доставать. Но то, что осталось с нашего советского детства, уже послужило нашим детям и, надеюсь, достанется внукам. Экспозиционное пространство «Открытого клуба» невелико, и все сокровища коллекции Олега Орлова показать невозможно. Он сохранил несколько сотен картинок, которые иначе, скорее всего, погибли бы. На этой выставке мы можем увидеть крошечную часть айсберга книжной иллюстрации. Но — капля океанской воды даёт представление об океане… Не станем жалеть, что айсберг уплывает, таковы законы времени — породивший его поток его же и уносит. Порадуемся, что пусть хотя бы в наших воспоминаниях, на редких выставках и в ещё более редких переизданиях он всё-таки ещё виден. Попытаемся по мере сил помнить о нём.

Просто про папу   «Моряк, грузчик, цирковой наездник, пограничник, журналист, неутомимый искатель приключений и, наконец, автор многих превосходных рассказов...» Эти строки об Олеге Орлове написаны в начале сборника его стихов для взрослых. Однако большую часть жизни и творчества Орлов посвятил детям. Олег Орлов родился 11 августа 1932 года в деревне Кречевицы Новгородской области. Там находился аэродром совместного базирования, где служил мой дедушка — красавец, лётчик тяжёлой авиации Пётр Иванович Орлов. Во время войны дед находился на Северном фронте. Его военные награды и офицерский кортик до сих пор хранятся в нашей семье, а кожаная лётная куртка всеми нами по очереди с удовольствием носилась и в конце концов затерялась. Как и все семьи военных, Орловы часто переезжали. Отец запомнил, как однажды лётчики нашли в лесу медвежонка-сироту, притащили его в гарнизон, вы́ходили и выдрессировали. Когда началась война, Олега отправили поездом в эвакуацию, но состав разбомбили ещё в начале пути, и он пешком вернулся в Кречевицы. Позже удалось выехать туда, где не велись бои. Еды было в обрез: только грибы, собранные в лесу и засоленные, и положенный на день паёк — хлеб с кусочком сахара. От голода спасал офицерский паёк деда, который тот старался пересылать бабушке Тамаре Евгеньевне. Папа рассказывал, что больше всего боялись не голода, бомбёжек и обстрелов, а прихода почтальона: ничего, кроме вестей о гибели родных, тогда не приносили. Отец рассказывал, что в военное и послевоенное время не хватало учителей, поэтому взрослые делились с детьми тем, что знали сами. Учителем немецкого был лётчик, потерявший на войне зрение. Он приходил в класс и разговаривал по-немецки. А математика долго не могли найти, и вместо уроков комиссованный по ранению военный читал вслух Конан Дойля. Может, тогда и зародилась у отца любовь к литературе и языкам?.. Потом, юношей, папа служил в пограничных войсках на Кавказе, там полюбил горы, верховую езду, научился правильно дрессировать служебных собак. Самостоятельно освоил английский язык, поскольку думал поступать на восточное отделение филфака в МГУ. Там и учился, пока факультет не закрыли из-за советско-китайского конфликта. Пришлось перейти на западноевропейское отделение. Темой диплома отец выбрал биографию фантаста А. Р. Беляева, о котором раздобыл массу неизвестных ранее сведений, познакомился с его вдовой Маргаритой и взял у неё интервью. Получилось научное исследование, которое до сих пор публикуют как предисловие или послесловие к книгам Беляева. Какое-то время Олег Орлов работал учителем литературы и русского языка в школе. После женитьбы и рождения сына пошёл грузчиком на металлический завод. Таскал листы металла с помощью резиновой присоски; она сохранилась в семье. Одновременно внештатно сотрудничал с издательствами — печатался в «Костре», «Искорке», «Пионере». Папа был очень работоспособный, энергичный, общительный, любознательный и весёлый человек, прекрасный рассказчик, умел расположить к себе людей. Любил подшучивать над коллегами и друзьями, принимать гостей, заводить знакомства. Впрочем, многие его друзья были такими же. Главный художник «Костра» Михаил Самуилович Беломлинский, например, тоже был шутником: в книжных и журнальных иллюстрациях изображал своих родственников и знакомых, даже знаменитых, в виде персонажей произведений. К Беломлинским мы часто ходили в гости. У них была большая собака и попугай, который верхом на ней ездил. А вот предательства и подлости отец в людях не выносил. Даже повальную сдачу партбилетов во время перестройки не понял и воспринял как предательство. Партбилет сохранил, считая, что изменять своим принципам — всё равно что лишиться чести. В апреле 1970 года Олег Орлов был принят в штат журнала «Костёр» на должность старшего литературного сотрудника. Оклад был меньше заводского, но его жена, Любовь Николаевна, хотя и ждала второго ребёнка (меня), поддержала решение мужа полностью посвятить себя литературе и журналистике. За это папа был всю жизнь ей благодарен и тепло вспоминал: «Любушка сказала: бумага легче, чем металл, конечно, иди». В 1988 году отец стал завотделом прозы «Костра». Коллектив сумел сделать «Костёр» ярким, необычным, интереснейшим. В это время тираж взлетел в четыре раза. Главным редактором в то время был писатель Святослав Владимирович Сахарнов. Привлекались лучшие прозаики, поэты и художники, наряду с мэтрами — много молодых талантов. Хорошо помню отца, постоянно читающего, правящего и пишущего рецензии и отзывы на присланные произведения. Он много встречался с интересными людьми, интервьюировал их: например, Юрия Сенкевича, ведущего телепередачи «Вокруг света», который потом пригласил их с Сахарновым в свою передачу. Так у папы появился подаренный Сенкевичем кусочек легендарной папирусной лодки «Ра» с дарственной надписью путешественника. Однажды на юге, в Новороссийске, он потащил нас всех на встречу с героем Малой Земли, легендарным матросом Владимиром Кайдой. Отец был из тех, кто не может сидеть на месте, ничего не делая. Обожал всё связанное с «Костром», начиная с основной работы — заметок, рецензий, очерков, интервью, ответов на письма — и заканчивая сбором рисунков и материалов. Как редактор вёл разделы «Уголок весёлого архивариуса», «Морская газета», «Весёлый звонок», «Клуб Паганеля»; в журнале «Искорка» — «Наши крылья». Ему одинаково важно было организовать для детей встречу с известной личностью и ответить на присланные в «Костёр» письма с вопросами. И, конечно, найти и открыть новых талантливых авторов для «Костра». Со многими завязывалась прекрасная дружба на многие годы: это были Николай Фёдоров, Виталий Танасейчук, Виктор Гальченко, Зоя Пирогова, Виктория Вартан. Папа много работал не только в редакции, но и дома. Мы с мамой и братом засыпали под стук его печатной машинки. Часто мама помогала ему отвечать на письма, присланные детьми в «Костёр» из разных концов страны, править гранки для следующего номера журнала, заклеивать конверты и т. д. Отдыхать мы ездили большой компанией. Очень хорошо помню Кабардинку, куда собирались на отдых три семьи — мы, Сахарновы и Танасейчуки. Вместе ходили в горы, варили абрикосовое и вишнёвое варенье. Когда я подросла, отец научил меня печатать на машинке, и я немного помогала ему с рукописями, правками, позже рисовала игры. Если отец брал меня в другой город со словами «поехали путешествовать», мы только и делали, что ходили по важным делам — то в музеи, то в гости, то в другие редакции. Иногда само собой получалось смешно. Однажды в Москве пошли гулять, было жарко, очень устали, куда-то не попали, настроение не очень. Увидели автомат с газировкой (такой, где гранёный стакан под краник подставлять надо было). Папа сразу опустил монетку, не приготовив стакан, думая, что надо ещё кнопку нажать. И вдруг напиток полился из краника, а стакана-то и нет! Отец в спешке подставил ладони. Очень смешная сцена была, на целый день настроение улучшилось, смеялись до вечера. Папа был романтиком, любил животных и путешествия пешком и под парусом. У нас была немецкая овчарка Джерри, она возила нас с братом зимой на санках, а однажды спасла маму от хулиганов. Потом жил большой рыжий кот Трифон, а за ним пудель Арчибальд (он изображён художником Борисом Цыганковым в комиксе о капитане Мухине). Отец любил поэзию Пушкина, военную и всеобщую историю, знал наизусть «Евгения Онегина»... Дома было много книг — от детективов до энциклопедий. Во время работы над своими произведениями отец перечитывал огромное количество источников, а чтобы отыскать интересные факты, заказывал редкие издания, писал прозу так, чтобы увлекательный сюжет был исторически достоверным. Обожал юмор, комиксы, собирал и вклеивал в альбом вырезки с карикатурами иностранных и советских художников. И, конечно, очень любил детей и детское творчество, возился и с нами, и с ребятами, приходившими в редакцию на встречи вроде «Урока смеха» или к нам в гости, много времени уделял юнкорам журнала. Сколько себя помню ребёнком, мы вечно куда-то ходили: в театр, кино, гости, на прогулки, зимой сооружали крепости, а летом — вигвамы. Однажды на юге в горах мы попали под дождь, промокли, устали. Чтобы подбодрить маму и нас, папа начал махать сушившимися на палке вещами и устроил игру в старьёвщиков. Однажды я попала в инфекционную больницу, куда никого не пускали. Тогда отец выпросил у соседки-доктора халат и шапочку и под видом профессора медицины из Москвы ходил меня навещать. Когда учил меня и брата кататься на велосипеде, устроил игру в Дон Кихота и Санчо Пансу. Откопал где-то правила старинной пиратской игры в кораблики, смастерил из старого стола карту, из пенопласта вырезал острова, а из дерева — два комплекта миниатюрных корабликов и вертушку-компас. Эту игру он описал потом в книге для детей «Игра в кораблики и солдатики». Её проиллюстрировал близкий друг отца, художник Рюрик Борисович Попов, с которым они каждые выходной дулись в «Кораблики». Кстати сказать, Рюрик серьёзно увлекался изготовлением и росписью оловянных солдатиков, поэтому поход к нему в гости был отдельным эстетическим удовольствием: открывались волшебные коробочки с гусарами, драгунами, средневековыми рыцарями, боевыми слонами, мирными жителями, деревьями и деревянными домиками. Насколько я знаю, его работы есть даже в Эрмитаже и в коллекциях по всему миру. В 1992 отец ушёл из «Костра», занялся собственной издательской деятельностью, организовав частное издательство «Сверчок», и продолжал выпускать комиксы, игры, организовывать встречи с детьми в школах Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Записал на плёнку несколько интервью с ветеранами войны — лётчиками, моряками, учёными. А в последние годы жизни много времени проводил на Волхове, на даче, возился с внуками, читал, путешествовал на лодке. За год до его смерти они с мамой отметили золотую свадьбу — 50 лет совместной жизни. Екатерина Завадская (урожд. Орлова)   Три вопроса автору книги «Полководец» Олегу Орлову от издательства «Лицей» (ООО «АПИС»)   — Олег Петрович, вы написали много книг для детей, в том числе о Миклухо-Маклае, Витусе Беринге, лётчике Нестерове, адмирале Макарове, полководце Суворове... Почему они стали героями Ваших книг? — В жизни этих людей было множество приключений — на войне или в мирных путешествиях. А я люблю приключения. Поэтому и писать о таких героях мне очень по душе. Есть и ещё один герой моих книг — находчивый и неунывающий матрос Кошкин. Его я придумал. Хотя многие приключения, которые произошли с матросом Кошкиным, произошли... со мной. О Кошкине я написал целых три книги: «Приключения Кошкина», «Новые приключения Кошкина» и «Кошкин на необитаемом острове». Мальчишки называют эти книги — «Три тома про матроса Кошкина»! Сплошные приключения... Полюбился ребятам и ещё один герой моих книг — капитан милиции Мухин. Этот герой — не выдуманный, он живёт и работает в Санкт-Петербурге. А уж приключений у нашей милиции, сами понимаете, хватает... — А пуделя Арчибальда в приключениях капитана Мухина Вы придумали? — Нет. Этот маленький чёрный пудель живёт у меня, так что художник Борис Цыганков рисовал Арчибальда с натуры... — Вопрос, который всегда задают писателям: над чем работаете? — Пишу продолжение «Полководца». Но это — уже время Кутузова и Наполеона. Много-много приключений. Судите сами: название книги — «Контрабандисты»...   К сожалению, Олег Орлов не успел дописать «Контрабандистов»... остались только предварительные заметки, черновые рукописи, материалы из книг о том времени и прочие материалы, собранные в одном месте. Они обнаружились уже после его смерти, когда дочь разбирала бумаги отца. Почерк в этих рукописях уже мелкий, отрывистый... Орлов прекрасно понимал, что слабеет и скоро уйдёт, но тем не менее не прекращал работать, сохраняя преданность своему делу и неуёмную жажду жизни...

  Интересные факты   Сейчас наиболее известным произведением Олега Орлова считается «Матрос Кошкин». Добиться его издания было очень тяжело: в СССР комиксы считались пережитком капитализма. Но альбомы для раскрашивания хорошо проходили цензуру, поэтому удалось продавить только такой альбом, правда, с выходными данными.   Сейчас Олег Орлов и Борис Цыганков признаны первыми комиксистами в СССР. Их имена вместе с Кошкиным постоянно звучат на фестивалях комиксов и косплея.   Краткая биография Олега Орлова   1932, 10 августа — родился в деревне Кречевицы Новгородской области. 1957—1963 — учился в МГУ, окончил по специальности «русский язык и литература». 1964 — работал учителем русского языка и литературы. Около этого времени окончательно поселился в Ленинграде. С 1966 — внештатный сотрудник журнала «Костёр», активно сотрудничал и с другими изданиями. 1970 — принят в штат журнала «Костёр». 1988 — принят в редколлегию «Костра» завотделом прозы. Конец 1992 — уход из «Костра». С 1992 — работа в издательстве «Сверчок». 2008—2013 — повести «Маклай» и «Суворов» переиздаются в издательстве «ТриМаг». 2019, 30 августа — ушёл из жизни. Похоронен на кладбище Памяти жертв девятого января в Санкт-Петербурге.   Основные издания   Стихи. Тбилиси: Типография № 4, 1962. Отец и сын с «Безупречного»: рассказы. М.: Детская литература, 1976. Нарисовал Ю. Ракутин. Штурман с «Альбатроса»: рассказы. М.: Детская литература, 1979. Нарисовал М. Лисогорский. Цемесская бухта: повесть и рассказы. М.: Детская литература, 1981. Нарисовал Е. Суматохин. Приключения матроса Кошкина на шхуне «Удача»: альбом для раскрашивания. Л.: Художник РСФСР, 1986. Нарисовал Б. Цыганков. Новые Приключения матроса Кошкина на шхуне «Удача»: альбом для раскрашивания. Л.: Художник РСФСР, 1986. Нарисовал Б. Цыганков. Необитаемый остров и другие приключения матроса Кошкина на шхуне «Удача»: альбом для раскрашивания. Л.: Художник РСФСР, 1986. Нарисовал Б. Цыганков. К неведомым берегам: Рассказ о Камчат. экспедициях, предпринятых рус. мореплавателями в XVIII в. под рук. В. Беринга. М.: Малыш, 1987. Нарисовал Л. Юдин. Глобус адмирала: очерки и рассказы о подвигах моряков во время гражданской и Великой Отечественной войны. М.: Детская литература, 1988. Нарисовал В. Скрылев. Кораблики и солдатики: две игры. Л.: Детская литература: Ленингр. отд., 1989. Нарисовал Р. Попов. Как Суворов перешёл через Альпы: рассказ. Москва: Детская литература, 1983. Нарисовал Р. Попов. Возвращайся к нам, Маклай!: рассказ. М: Детская литература, 1990. Нарисовал В. Иванюк. Полководец: повесть о Суворове. СПб.: Лицей, 1995. Нарисовал В. Шевченко.   В 1990-е годы в ИЧП «Сверчок» вышли игры и комиксы: «Морские шашки», «Делай сам № 1. Модели кораблей», «Делай сам № 2. Часы простые и вечные», «В поисках Аркенстона», «Путешествие к озеру Чад», «Открой Америку», «Мы казачьего рода», «Приключения барона Мюнхгаузена», «Альпийский поход Суворова», «Капитан Мухин на шёлковом пути». По рассказам О. П. Орлова сняты диафильмы: «Как Суворов перешёл через Альпы», «К неведомым берегам», «Лётчик Нестеров», «Сундучок Беринга». Радиопередачи: «Вместе с нами по морям» (цикл из 12 частей; выходил также в записи на грампластинках, 1968—1971, в соавторстве с С. В. Сахарновым). «Морские вести» (цикл; 1972—1979, в соавторстве с С. В. Сахарновым).