Сказочное Лукоморье. Татьяна Маврина (1900—1996)
В галерее «Открытый клуб» откроется выставка «Сказочное Лукоморье. Татьяна Маврина». Она представит иллюстрации, созданные знаменитой художницей в послевоенные годы, когда Татьяна Маврина обратилась к ярким краскам и открытой манере. Современные исследователи улавливают в этих произведениях отголоски примитивизма и хитросплетения древнерусских мотивов, а обычные читатели — краски, звуки и интонации сказок и преданий, знакомых всем с детства.
Путешествия по старинным русским городам, кропотливое изучение народного творчества и глубокое понимание культуры родной страны — всё это впитали акварелевые и гуашевые рисунки и иллюстрации Татьяны Мавриной к самым разным произведениям русской литературы. Не остановить на бумаге мгновенье, выхваченное из жизни, а дать ему новую жизнь — к этому всегда стремилась Татьяна Маврина. «Мне всегда хочется удержать архитектуру или сказку рядом с текущей жизнью, чтобы не превратились пейзажи в музейные экспонаты, а сказки в стилизацию, — признавалась художница. — Пусть всё живёт с нами. И сегодняшний день подчас так естественно переходит в историю, что прав будет художник, изображая всё с одинаковым чувством удивления». Отобранные для экспонирования произведения позволят нашим гостям увидеть живую кисть русской художницы.
Среди собранных на выставке работ — иллюстрации к произведениям Пушкина («Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях» 1949 г., «Руслан и Людмила» 1960 г.), русские народные сказки («Царевна-лягушка. Русская сказка» 1951 г., «По щучьему велению» 1958 г., «Иван — крестьянский сын и чудо-юдо» 1954 г.) и книги самой художницы («Сказочные звери» 1965 г., «Пряники пекутся, коту в лапы не даются» 1966 г., «Сказочная азбука»). Сегодня большая коллекция живописных и графических произведений Мавриной хранится в Русском музее.
Сказочное Лукоморье художницы Татьяны Мавриной
Первые книжки, которые мы берём в руки в детстве, это сказки. В них всегда много картинок. Картинки создаёт художник, и они запоминаются на всю жизнь.
Т.А. Маврина известна многим как художник-сказочник, на её книгах выросло не одно поколение детей. В своей автобиографии Т. А. Маврина пишет, что увлечение древнерусской живописью, архитектурой и народным искусс-твом привело её к иллюстрированию сказок. Начав с таинственного «Лукоморья» и сказок А. С. Пушкина, она создала много книг по мотивам русских народных сказок, сама подбирала тексты и не просто иллюстрировала их, а создавала альбомы-композиции, в которых текст и картинка составляют единое целое, нарисованы рукой художника, вписаны в рассказываемые нам истории.
«Мне всегда хочется удержать архитектуру или сказку рядом с текущей жизнью, чтобы не превратились пейзажи в музейные экспонаты, а сказки в стилизацию. Пусть всё живёт с нами. И сегодняшний день подчас так естественно переходит в историю, что прав будет художник, изображая всё с одинаковым чувством удивления», — писала она.
В послевоенные годы сказочные темы заняли главное место в творчестве Т. А. Мавриной.
Маврина писала в одной из журнальных статей: «…Уже и не вспомнишь, когда выучила наизусть пролог к “Руслану и Людмиле”, кажется, с ним и родилась. Сначала был Пушкин, потом уже сказки, — писала Маврина. — Задумала я делать сказки ещё во время войны, пленившись загорскими розовыми башнями, мысленно рисуя на обломанных тогда шпилях вместо простых флюгеров — пушкинского “золотого петушка”.
Но пока вдоволь не набродилась по московским улицам, разглядывая всякую старину, не поездила по старым городам; не посмотрела вдосталь народное искусство в музеях, книгах, в деревнях; не нарисовалась всего этого всласть, я не принималась за сказки.
Первой — была “Сказка о мёртвой царевне”, вышедшая в издательстве Росгизмеспром в 1949 году, затем был мультфильм “Сказка о рыбаке и рыбке” с рисованной заставкой “Лукоморье”. Мультфильм получил первую премию на кинофестивале в Карловых Варах, и еще выдвигался на Сталинскую премию и дошел почти до финиша».
Вторая сказочная книга — «Царевна Лягушка», вышедшая в том же издательстве в 1950 г., от обилия материала, накопленного для сказок, оказалась слишком перегружена.
Эти первые книжки открыли Т. А. Мавриной двери в другие издательства.
В дневниках она вспоминала: «Пригласили в Детгиз. Сделала сказки: “Иван крестьянский сын и чудо-юдо”, “Аленушка”, “Петух и бобок”, “Бычок смоляной бочок” и др. Давая работу, редактор всегда говорил — делайте пореальнее, не допускайте формализма. Но даже с такими оговорками работа захватывала.
К сказкам подходила издалека, как говорится “окапывала лес” (рисовала старинную архитектуру, работала в музеях и библиотеках)».
В 1957–1961 гг. выходят книги сказок, оформленные Мавриной: «По щучьему велению» (русская народная сказка), «Детгиз»; «Сорока-белобока», «Детский мир»; «Карусель» (вятские игрушки), текст Н. Колпаковой, «Детский мир»; диафильм «Морозко», «Иван — крестьянский сын и чудо-юдо», «Детгиз»; «Старинные русские песни», составитель Л. Шувалова, «Детгиз»; А. С. Пушкин «Руслан и Людмила», «Гослитиздат»; «Солнце, месяц и Ворон Вороно-вич» (русская народная сказка в обработке М. Булатова), «Детский мир», «Василиса Премудрая» (русская народная сказка в обработке В. Ганкиной), «Детгиз»; «Как у бабушки козёл» (русская народная сказка), «Детский мир».
Затем было много книжек русских сказок. За иллюстрации к поэме «Руслан и Людмила» Т. Маврина получила медали ВДНХ и Международной книжной ярмарки в Лейпциге.
Тема книжки «Тройка» (Детгиз, 1962) построена на традиции раскрашивать богородские деревянные игрушки в Троицком посаде.
Сюжет книги прост: жили-были дед и баба не раскрашенные. Поехали они на не раскрашенной же тройке в Загорск, там их раскрасили, и они возвращаются домой уже другие, нарядные.. Там же в Детгизе была задумана новая книжка про коня «Какой конь лучше». В окончательной редакции ее назвали «Выбирай коня любого». Георгия Победоносца с последней страницы Пискунов снял с некоторым скандалом.
За книгу «Сказочные звери» («Детская литература», 1965) Т. А. Маврина получила первую премия на Международной выставке книжной графики и иллюстрации в Брно в 1966 г.
В книге «Сказочные звери» цветы и звери: петух, заяц, лиса, козлик, волк, медведь и кот. Самый близкий и знакомый нам с детства зверь — кот, он и на обложке книги и на последней странице. Кот этот особенный, сказочный, главный рассказчик. Помните у Пушкина: «идёт направо — песнь заводит, налево — сказку говорит». Он и у Татьяны Алексеевны в книжке сказки сказывает про всех зверей, что побывали в её саду.
Юмор и поэзия русских сказок были близки и знакомы Мавриной с раннего возраста. В работе над сказками художница смогла воскресить свои детские восторги и память о чувствах, которые вызывали в детстве книги сказок. «В детской книжке, — писала художница, — рисунок обязательно должен быть рядом с текстом, о нём говорящем. Чтобы легче было читать и запоминать сказку, надо делать больше приметных остановок. Заглавную букву в начале абзаца я всегда делаю большую, цветную. Цветом же выписываю первую строку или строчку, которую надо особо отметить».
Дипломами 1-ой степени Всесоюзного конкурса на лучшие по художественному оформлению и полиграфическому исполнению издания отмечены оформленные Т. Мавриной книги «Пряники пекутся, коту в лапы не даются», издательство «Малыш» (1966) и «Сказочная азбука» (1969). Энциклопедией русской сказки можно назвать «Сказочную азбуку» Т. А. Мавриной, вышедшую в 1969 году в ГУ «Гознак». «Не за былью и сказка гоняется» — написано на отвороте суперобложки, а дальше каждая буква несёт в себе сюжет одной или нескольких сказок. Буквы большие красочные, внутри их и вокруг герои сказок, а некоторые страницы содержат полосные иллюстрации, известные нам по книжкам, оформленным Мавриной. Вот Василиса Премудрая и Иван-царевич бегут от морского царя, королевич Елисей скачет по свету на коне в поисках своей невесты, а Иван-царевич на сером волке разыскивает Елену Прекрасную. На фоне звёздного неба летит Летучий корабль, а Сивка-бурка, вещий каурка, несёт Ивана до окна царевнина терема. Остров Буян, флот царя Салтана и Царевна-лебедь, изображённая на фоне чудес Гвидонова царства, также знакомы нам по сказке А. С. Пушкина.
В 1970 г. в издательстве «Малыш» вышла книжка Т. А. Мавриной «Лукоморье». Лукоморье — это пролог к поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила». Маврина писала: «…“Лукоморье”, эпическое раздолье сказочных образов при чудесной экономии слов. Со сказками его роднит много тем: “И тридцать витязей прекрасных”, “У лукоморья дуб зелёный” — “Рос на нём дубок единый”… “И я там был, мёд, пиво пил”… и “русский дух”. Не вспомнишь, когда выучила наизусть этот пролог к “Руслану”, кажется, с ним и родилась. Сначала был Пушкин, потом уже сказки. Леший в лесу — по Пушкину, Русалка над водой — по Пушкину. Баба-Яга — тоже по Пушкину. И конец: “И там я был, и мёд я пил” — конечно, придумал первый Пушкин, а потом взяли в сказки эти интересные слова».
В 1974 году Т. А. Маврина снова проиллюстрировала все сказки А. С. Пушкина для издательства «Детская литера-тура» и вновь включила в неё пролог к поэме «Руслан и Людмила».
Сопоставление оформленных Мавриной сказочных книг с книгами других художников выявляет их главное отличие — яркость, красочность, богатство цветового оформления. Академик А. Сидоров писал о них: «Её книжки пылают ярким цветом. Все они именно “цветасты”, как говорят о тканях и нарядах русских крестьянок. Книжки Мавриной не графичны, а живописны: такую роль играет в них красочность. Точнее — графическая основа книжек Мавриной по существу иная, чем была у предыдущих мастеров».
В 1975 году за иллюстрации к русским сказкам и станковую графическую серию «Сказка, Родина, Красота» Т. А. Мавриной присуждена Государственная премия СССР, а в 1976 году она (единственный художник в СССР) была награждена золотой медалью Г. Х. Андерсена за международный вклад в дело иллюстрирования детских книг.
Александр Шелудченко
Русский космос в контексте эпох
То, что Татьяна Алексеевна Маврина (1900–1996) в 1940-е годы пришла к русской национальной эстетике, — результат стечения разнообразнейших обстоятельств микро- и макромасштаба.
Во-первых, перед революцией художники из России массово двинулись в Европу учиться у признанных тамошних педагогов и столь же дружно, получив невероятной точности школу, начали осваивать примитивное искусство неевропейских народов. Как, собственно, и европейцы, все или почти все обладавшие академическим образованием. «Примитивами» для многих русских авторов стали мастера народного искусства и провинциальные иконописцы, парадоксально сохранившие древнюю византийскую традицию, но внесшие в неё много народного, фольклорного, бытового. Неслучайно в самом начале эмиграции, в 1920-е годы, новоиспечённые парижане или берлинцы принялись за иллюстрирование отечественных сказок; делалось это, конечно, не только по социальному заказу: сам заказ родился из глубокой духовной потребности.
То, как прорастал «русский дух» в русском искусстве, — отдельная тема, ожидающая исследователя. В самом деле, откуда взялись общие изобразительные мотивы, одинаковые пластические ходы у Татьяны Мавриной и, скажем, Александры Прегель, создавшей в 1944–1945 гг. в Америке три рукотворные книги пушкинских сказок, каждую в единственном экземпляре?..
Во-вторых, Татьяна Маврина училась во Вхутемасе, а там готовили художников опять-таки европейского образца. Пусть модернистов, пусть революционеров, но на выходе получались русские европейцы, граждане мира, мыслившие в масштабах стран и планеты в целом. Дальнейшее членство Мавриной в группе «Тринадцать» только завершило процесс индивидуальной европеизации.
В-третьих, в годы Великой Отечественной войны на правительственном уровне произошёл внезапный поворот к идее «национальной гордости великороссов», пусть и слегка редуцированной советскими социалистическими обстоятельствами. Возникший в довоенной реальности универсальный, обязательный для художников всех наций и из всех республик художественный язык соцреализма вряд ли позволил бы так явно предпочесть какую-либо отдельную национальную тему.
При отсутствии одного из трёх факторов ничего не получилось бы: даже и приди Маврина к русской сказке, язык её оказался бы другим, и кто знает, насколько ярким и самобытным. Теперь же она располагала всем необходимым: и блестящей школой, и ощущением движения по некоторому современному вектору, и интересом к той культуре, которую, с одной стороны, считала своей по праву рождения, а с другой — осваивала как отчасти «чужую», остранённую. Её требовалось открывать.
В трактовке Татьяны Мавриной как европейского художника нет, конечно, ничего уничижительного. Она, кажется, только расширяет представление о её возможностях. Ведь самый русский, на все времена и для всех народов, ни на какой другой язык не переводимый автор — Александр Сергеевич Пушкин — воспитан античностью, эллинскими и римскими образцами. Возможно, так, через глубинные структуры творческого сознания, проявляет себя мифическая Гиперборея, располагавшаяся где-то на Урале…
В результате Татьяна Маврина, иллюстрируя детские сказки, сумела, предвосхитив философские открытия и исследования 1960–1990-х гг., создать то, что впоследствии получило название «русского космоса». Она не столько иллюстрирует текст, сколько показывает правильный порядок мироздания, и эта правильность благодаря композиции вполне доступна человеку любого возраста. В её иллюстрациях достигнуто единственно возможное, установленное эмпирическим путём соотношение между земным, небесным — и красотой, эстетикой, которая становится проводником идеи гармонии и справедливости мира. Чудесно преобразованное пространство, родившееся столь же из наследия абрамцевской школы, сколь и из «низового» русского прикладного, т.е. внепространственного искусства, обеспечивает герою возможность жить в сюжете, нимало не беспокоясь о превратностях судьбы. Здесь узнаваемо мирискусническая Баба Яга уживается с явно соцреалистической Алёнушкой; здесь Егорий Храбрый, формально, по необходимости времени, лишённый атрибутов святого, приобретает их в сознании человека, знакомого с иконным прототипом. Или — позволяет допустить их тому, кто в процессе познания идёт от картинок Мавриной к источникам её эстетики.
Полёт Руслана на бороде или бой с головой — вполне естественные обстоятельства жизни героя: в пределах мира Мавриной они нормальны. Ей удалось сделать то, чего сумел достичь, правда, много позже, разве что Андрей Синявский в книге «Иван-дурак»: показать логическую неизбежность чуда там, где правит красота.
И нужны были, конечно, все умения европейского художника, чтобы показать эту особенность русского национального творческого сознания. Неизощрённая кисть, доморощенная палитра вряд ли помогли бы на этом пути.
искусствовед Вера Калмыкова
Подробности
- Открытие: 14 июня 2018 г. в 16:00
- Дни работы: 15 июня — 26 июня 2018 г.
- Выходной: Cреда