Книга Плач Иеремии. Юрий Рыжик (1936—2020)

Дольше события

Самое невыносимое свойство времени — что оно длится. Событие, происшедшее там-то и тогда-то, закончено, но поток времени несёт его бесконечно и так же бесконечно продлевает вместе с собой. Обстоятельства удлиняются, меняют конфигурацию, истончаются, но никогда не заканчиваются, присутствуя и в истории, и в культуре, эхом отражающей их, касаясь уже не только свидетелей, но и людей незаинтересованных. Посторонний, скажи, не по тебе ли звонил колокол?.. Художник Юрий Рыжик, автор визуального ряда к «Книге Плач Иеремии», она же «Эйха!», она же, в буквальном переводе с английского, — просто и страшно — «Жалобы», ребёнком пережил ужас, соразмерный тому, что охватил Израиль в дни разорения Иерусалима Навуходоносором. Не имея естественной возможности действовать в обстоятельствах Второй мировой войны, Рыжик вобрал в подсознание опыт беды, получив, если так можно выразиться, прививку катастрофой, вакцинацию хаосом. Это ощущение мира свойственно многим его сверстникам и отчасти объясняет художественный язык, свойственный поколению. Рыжик сумел использовать пережитое — детский опыт — в нажитом — профессиональном мастерстве — буквально. Идея гибели передана у него через физически конкретное разрушение того, без чего невозможна работа ни графика, ни живописца — основы основ, самого листа, бумаги. Слой за слоем воздушная акварель проедала нежную целлюлозу, слой за слоем мягкие краски и мириады оттенков, как всегда у этого художника, соединялись, чтобы вместе — вот чего у Рыжика никогда не бывало! — дать ржавый тон разрушения. Сквозь него проглядывают другие цвета и тона во всём мыслимом многообразии, но колористическая доминанта, поднимая их под себя, играет смысловую роль более активную, чем могла бы сделать это любая словесно выраженная тема. «Как!» — кричит тональность работ Юрия Рыжика. Наплывы цвета и странной, неокультуренной, вечно становящейся многослойной формы передают состояние человека, внезапно оказавшегося обнажённым на столь же внезапно оголившейся земле. Оставленный без крова и пищи, лишившийся возможности по-прежнему жить в привычном тончайшем слое цивилизации на поверхности бездонного хаоса, он вопиет к Небесам, потому что у него не осталось собеседников. Горькая ирония — мы обращаемся к Господу тогда, когда нам некуда деваться… И ржавые охры Рыжика почему-то воспринимается не только как знак беды, но и цвет иронии автора — допустим, пророка Иеремии, — который так и не понял: а почему же раньше-то нельзя было жить по-человечески?..

Вера Калмыкова