Скульптура, живопись, графика. Лазарь Гадаев (1938—2008)

Если скульптор решает пренебречь законами физики, тем хуже для законов. Мгновение – и твёрдый камень не отличить от послушного полотна, бронза теряет вес, а дерево становится гибким. В мастерской точной науке волей-неволей приходится идти на уступки, ведь здесь действует только один закон – фантазия художника. Именно такой подход к искусству отличал скульптора Лазаря Гадаева.

Неуклюжие, на первый взгляд, фигуры, театральные жесты, грубые линии и шероховатая поверхность. Рассматривать работы мастера малой пластики вооружённым и излишне внимательным глазом – пустое занятие. «Скульптуры Лазаря Гадаева надо смотреть пальцами, будто слепой», – говорил режиссёр Юрий Норштейн. Недаром одна из выставок работ Лазаря Гадаева прошла в Третьяковской галерее под негласным девизом: «Эти скульптуры не просто можно, а нужно трогать и брать в руки». Ведь только так язык живописи из камня, бронзы, дерева и керамики сможет освоить всякий, даже не самый зоркий человек. Как не упустить из внимания ту шероховатую лёгкость, которая прячется за каждой грубой чертой и всяким безыскусным жестом его скульптур, зависит только от фантазии самого же зрителя.

Сегодня работы Лазаря Гадаева находятся в собраниях Третьяковской галереи, Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге, Северо-Осетинском республиканском художественном музее имени М. Туганова, музее Петера Людвига в Кёльне, во многих частных собраниях России, США, Германии, Франции. Теперь выставка работ Лазаря Гадаева пройдёт и в стенах нашего клуба.

---

«Никогда нельзя сказать, что кто-то до конца освоил народную традицию. У меня это соприкосновение и постижение так или иначе происходит всё время: и когда я снова и снова возвращаюсь к национальной мифологии, и когда мы поём осетинские песни, и когда вспоминаю о танцах горцев. Это бесконечный, хотя и очень цельный мир. Десятилетия я соприкасаюсь с осетинским эпосом. Он прежде всего концентрирует силу народного духа. В мифологии, в её олицетворениях, ритмах и красках много такого, что сказывает влияние на мои замыслы, дисциплинирует, укрепляет язык моей пластики. …

Я чувствую себя художником-станковистом. Для меня станковое — это когда можно охватить руками. В малом размере я не вижу никакой мистики. Нужно просто уметь его использовать. Когда я начинал работать, у меня была очень маленькая мастерская, так что в первое время я вынужденно сосредотачивался на работах небольших размеров. Но если посмотреть на эти мои скульптуры, в них нет ничего прилизанного, салонного, их можно увеличить и поставить в большом пространстве. Хотя я люблю и большой (ну, конечно, не гигантский) размер. В нём особая энергетика. …

А в символическом решении мне интересна, например, такая проблема, как сочетание крупной, цельной формы, звучной по цвету и фактуре, с сюжетно-декоративным орнаментом, рассчитанным на рассматривание вблизи, нечто вроде старинного оружия. В моих работах часто встречаются композиции с воронами. Ворона как символ неодинаково трактуется в мифологии разных народов. Осетины говорят: «Ворона в доме — жди несчастья». У других народов это совсем иной символический знак, иногда даже символ счастливой жизни. Часто это знамение встречи человека с судьбой. В другом диапазоне это конфликт или взаимодействие человека и природы. Так или иначе — это не однозначное, универсальное олицетворение. Человек между добром и злом, в преддверии сложных поворотов жизни. Человек трагичен. Слишком часто он беспомощен перед природой, перед жизнью. Он, естественно, по-разному воспринимает своё повседневное бытие. Но перед своей судьбой он бессилен. А природа –¬ я в этом убеждён – это благо, дарованное человеку. Знаменательно, что человек, оказываясь без своих собратьев один на один с природой, становится её частью. Человек жив благодатью природы. Жизнь все время ставит человека в трудные условия, препятствующие его сближению с природой. И человек бунтует.»

Лазарь Гадаев 2005 г.